Месть Триединого - Страница 53

Излечивать души людские ‒ вот чему их учили. А вовсе не отрезать головы файтерам.

Это были самые обычные девчонки-студентки...

Врял ли они имели хоть какое-то отношение к горному храму.

Дабы проверить это, Крис осторожно поинтересовался, как согласуется учеба в столь специфическом колледже с религиозными воззрениями беллизонок. И услышал в ответ, что одно другому ничуть не мешает. Религиозные воззрения не имеют никакого отношения к практической деятельности хисов. Не мешает же, мол, ему, Крису Габлеру, служить в Стафле его вера в Иисуса Христа или в кого он там верит. Если верит вообще. Да, в Александрии они посещают свой храм, потому что он там есть, а на Серебристой Луне не посещают, потому что там его нет, но особенного значения это не имеет. Храм ‒ в душе. И бог ‒ в душе, и общаться с ним можно без посредников...

Файтеры, разумеется, не стали распространяться о том, что в действительности привело их на Нова-Марс. Они просто отпускники. Мол, один сослуживец очень хорошо отзывался об Александрии, вот и решили побывать, и вполне довольны этим посещением. С Единорога разлетятся по домам.

Неведомо, какие планы были на продолжение этого вечера у Портоса, но Арамис поставил точку.

Он рассказывал с любопытством слушавшим его девушкам о трудовых буднях эфесов (само собой, не вдаваясь во всякие специфические подробности) и, увлекшись, перешел к истории, которая приключилась с ним и Атосом в одном из кабаков Нью-Бобринца. Споткнулся на имени Атоса, помрачнел и махнул рукой:

‒ Это я не в тему... Вы уж нас извините, мистрисы, но мы должны вас покинуть. Пришло время для кое-каких процедур. ‒ Он выразительно посмотрел на Портоса. ‒ Надеюсь, ты не забыл?

‒ А? Ну, да... ‒ пробормотал тот, торопливо допил свое пиво и поднялся из-за стола. ‒ Действительно, процедуры. Врачи прописали. Приятно было пообщаться.

Он попятился, приложив руку к груди и кланяясь. Девушки понимающе покивали.

‒ А ты не идешь? ‒ обратился Арамис к Габлеру.

Крис взглянул на Низу. Ее черные глаза были неподражаемыми, и плавали в их глубине искорки легкой улыбки. Хорошей улыбки, доброй, нежной и... обнадеживающей...

‒ Я еще немного посижу, ‒ сказал он. ‒ Мне-то врачи ничего не прописывали.

После ухода Портоса и Арамиса беседа как-то расклеилась, да Крису и не хотелось разговаривать. Подруги Низы притихли, а потом заявили, что идут на обзорную палубу посмотреть на звезды. Ее они присоединиться к себе не приглашали, а сама она такого желания не высказала.

И Крис остался с ней вдвоем.

Нет, в кабаке было немало народу, но Габлер видел только ее. Анизателлу. Низу. Он был только с ней.

‒ А я тебя, честно говоря, сначала за хошку принял, ‒ немного смущенно признался Крис.

Анизателла подняла брови и улыбнулась. Взяла конфету и подвинула коробку к нему:

‒ Бери.

‒ А почему же ты ушла вчера?

‒ Бери, ‒ повторила девушка. ‒ Вкусные.

Крис взял гладкий коричневый кубик, сунул в рот. Действительно было вкусно.

‒ Ты ж совсем пьяненький имелся, ‒ сказала Низа. ‒ Что бы я с тобой делала?

У Габлера потеплело на душе, а беллизонка продолжала:

‒ И я ведь туда не за этим пришла. Просто ждала девчонок, захотелось пить соку. А потом они законнектили, вот я и ушла. Последний вечер, решили побродить... Семестр почти до нового года, домой не вырвешься, нельзя...

‒ А зачем тогда говорила, что подождешь?

Низа насмешливо прищурилась:

‒ А разве я именно так говорила? По-моему, ты несколько имеешь путать. И потом, если бы я тебя не обнадежила, ты бы не отстал, верно... Крис? А иметь дело с пьяным... ‒ Она поморщилась, опустила голову и покрутила пальцами недопитый бокал.

‒ Н-ну... ‒ смешался Габлер. ‒ Пойдем, потанцуем?

Беллизонка исподлобья посмотрела на него ‒ файтеру показалось, что глаза ее лукаво блеснули, ‒ а потом вдруг перевела взгляд куда-то за плечо Криса. Он хотел обернуться, но тут объект ее внимания показался в его поле зрения.

Это был крепкий бритоголовый малый с оттопыренными мясистыми ушами, в черной распахнутой курточке, под которой виднелась дымчатая майка с мельтешащими маркерами, и черных же брюках с накладными карманами, карманищами и кармашками. Вероятно, он только что вошел в кабак и тут же обратил внимание на Анизателлу. Судя по его туманному взгляду и нетвердой походке, заправился он еще до старта, в космопорте, или в каюте, а теперь душа его требовала чего-нибудь этакого. Обогнув стол и дважды покачнувшись при этом, он схватил девушку за локоть и обратил круглое плосковатое лицо к файтеру. Губы у него были вялые, и слова бритоголовый не произносил, а, скорее, с трудом выталкивал, как камни:

‒ Слышь, приятель, я попляшу с ней как бы... немного... да? Как бы вот... одолжу... чисто конкретно... да? А че, реально... Да?

Девушка сделала почти неуловимое движение, и ее локоть выскользнул из коротких пальцев бритоголового. Она слегка пожала плечами и всем своим видом словно говорила: грешно, мол, на таких обижаться.

Крис думал иначе. Но прежде чем приступить к чисто конкретному физическому воздействию на подгулявшего пассажира, решил прибегнуть к помощи слов. Да и подремывающего в углу вышибалу в синей униформе беспокоить не хотелось.

Он покачал головой:

‒ Боюсь, ничего не получится, мистер. Во-первых, у меня точно такое же намерение. Это даже не во-первых, а во-вторых, ‒ тут же поправился Габлер. ‒ А во-первых, нужно спросить саму девушку, захочет ли она с тобой танцевать.

Бритоголовый вытаращился на него так, словно услышал глас божий из тернового куста: